«Очень надеюсь, что пробация скоро заработает»
Правительство России внесло в Госдуму разработанный Минюстом законопроект о создании единой системы пробации в РФ. Согласно проекту нормативного акта, информационная система будет содержать данные о видах и сроках индивидуальной программы пробации для каждого участника. В этом случае станет известно кому и в каком объеме требуется поддержка, социальная помощь и так далее. При этом планируется наладить взаимодействие с иными информационными системами, в том числе единой цифровой платформой в сфере занятости и трудовых отношений «Работа в России».
Валерий Васильев, заместитель председателя Общественной платы Красноярского края, член ОП РФ:
Этот процесс начался давно. Еще в 2016 году был принят 182-ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации», и среди форм профилактики там были ресоциализация, адаптация и т. д. Таким образом, государству потребовалось шесть лет, чтобы попытаться этот закон реализовать, это как раз то, чего нам сильно не хватало, — ресоциализации, т. е. комплекса мер социального, психологического, материального, экономического и т. д. характера, которые направлены на возвращение человека из пенитенциарной системы в общество. Более того, в статьях 7, 13 и 17 этого закона говорится о том, что граждане и общественные организации имеют право участвовать в ресоциализации, — дело в том, что по-прежнему во многих государственных структурах бытует мнение, что это не дело общественности, как это ни парадоксально звучит.
Применительно к Красноярскому краю — нам удалось убедить правительственную комиссию края, что участие общественности в профилактике правонарушений крайне необходимо, потому что именно общественность обладает набором таких компетенций, знаний, которых ни в одной службе не может быть объективно. В свое время я получил приглашение выступить на правительственной комиссии по этому вопросу, что говорит о высоком уровне взаимодействия и понимания краевыми органами государственной власти необходимости опираться на общественность. Этому событию предшествовало то, что в 2017 году по моей инициативе в Красноярском крае была создана рабочая группа по вопросам ресоциализации и взаимодействия с ОНК. И на протяжении пяти с лишним лет мы регулярно, системно посещали пенитенциарные учреждения, встречались с главами органов местного самоуправления, проводили круглые столы, обсуждали проблемы со службами занятости населения, экономическими, социальными службами и т. д. Сегодня эта группа работает очень согласовано.
Ругать всегда легче, труднее организовать — у нас этот процесс получился. В частности, в краевых СМИ часто стали появляться материалы о том, что агентства по труду трудоустроили 50, 70, 100 человек, освободившихся из мест принудительного содержания.
Не хотелось бы, чтобы пробация была возложена на одно ведомство, а именно ГУФСИН России. Не в защиту, но объективно хочу сказать, что ГУФСИН действительно делает очень много.
Посещая учреждения, мы убеждались, что там есть школы, есть вполне приличные условия для жизни (но, конечно, лучше туда не попадать), есть вполне неплохое питание — в одном из учреждений мы попробовали первое, второе и третье и, во-первых, были сыты, а во-вторых, пришли к выводу, что кормят не хуже, чем в армии (я служил три года, и мне есть с чем сравнивать). Это дорогого стоит, это свидетельствует о том, что в пенитенциарной системе произошли глубинные изменения. Да, где-то еще есть нарушения закона, но это жизнь. Это плохо, но этим вещам дается серьезная оценка.
На мой взгляд, пробация должна находится где-то между органами МВД и ФСИН. Но дело в том, что, когда был принят закон о полиции, оттуда исчезло положение, которое обязывало полицию заниматься освобожденными лицами. В результате образовалась лакуна, когда человек выходит из мест лишения свободы и оказывается никому не нужен: полиции он не интересен, пока не совершил правонарушение, а ФСИН уже попрощалась с ним. Пробация и должна заполнить эту лакуну. Кто-то может возразить, что не хотелось бы плодить многочисленные службы — МВД, ФСИН, службу пробации. Но ведь в свое время мы приняли решение о Федеральной службе судебных приставов, и сегодня это серьезная служба с миллионом полномочий по многим вопросам. И я уверен, что самостоятельное занятие службой пробации своего места позволит повысить ответственность и определить конкретных участников процесса.
В законе 2016 года говорится, что все государственные органы являются субъектами профилактики, а мы встречаемся с тем, что молодой человек, осужденный, к примеру, условно, никому не нужен. У нас есть молодежные государственные и иные структуры, которые ими совсем не занимаются. Нужно, чтобы у Росмолодежи было прописано в документах, что она тоже занимается вопросами воспитания и т. д. лиц, осужденных условно и освобождающихся. Пока на местах такой установки нет, да и наверху тоже. Они увлечены какими угодно мероприятиями, флешмобами и прочее, а ведь среди молодых людей до 35 лет, т. е. относящихся к категории «молодежь», из мест лишения свободы освобождается почти половина. Кто ими должен заниматься? Ими должны заниматься государственные молодежные органы с опорой на общественность, на муниципалитеты. Сегодня в каждом муниципальном образовании есть молодежные центры. На встречах с руководителями этих центров мы спрашивали, занимаются ли они такими людьми. Ответ: они к нам не ходят. Задача государственных структур муниципалитетов — вовлечь этих освобождающихся молодых людей в процесс. Только в этом случае, только при объединении усилий МВД, ФСИН и службы пробации с опорой на все другие государственные структуры можно поучить искомый результат. Иначе человек побеседует с психологами, педагогами, пойдет устраиваться на работу, а он там не нужен. И ему требуется не месяц, не два, а год на восстановлении, потому что он вышел из колонии и потерял все связи, не знает, где и как жить. Кстати, в этом контексте наша рабочая группа по ресоциализации совместно с ГУФСИН России по Красноярскому краю организовала курсы финансовой грамотности для таких людей. Считаю, что опыт взаимодействия государственных структур и общественности Красноярского края очень показателен и очень перспективен.
Очень надеюсь, что пробация скоро заработает. Только представьте: прошло шесть лет после принятия федерального закона о профилактике — сколько еще ждать? Мы же плодим преступность. Это очень символично, что дело сдвинулось, мы, общественники, надеемся, что закон будет принят и пойдет дальше. У нас в стране много неотложных вопросов, но это судьба наших людей, наших граждан. Мы говорим, что у нас рабочих рук не хватает, а там десятки тысяч людей, способных работать, в том числе и молодых. Может, об этом нужно подумать.
Валерий Васильев, заместитель председателя Общественной платы Красноярского края, член ОП РФ:
Этот процесс начался давно. Еще в 2016 году был принят 182-ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации», и среди форм профилактики там были ресоциализация, адаптация и т. д. Таким образом, государству потребовалось шесть лет, чтобы попытаться этот закон реализовать, это как раз то, чего нам сильно не хватало, — ресоциализации, т. е. комплекса мер социального, психологического, материального, экономического и т. д. характера, которые направлены на возвращение человека из пенитенциарной системы в общество. Более того, в статьях 7, 13 и 17 этого закона говорится о том, что граждане и общественные организации имеют право участвовать в ресоциализации, — дело в том, что по-прежнему во многих государственных структурах бытует мнение, что это не дело общественности, как это ни парадоксально звучит.
Применительно к Красноярскому краю — нам удалось убедить правительственную комиссию края, что участие общественности в профилактике правонарушений крайне необходимо, потому что именно общественность обладает набором таких компетенций, знаний, которых ни в одной службе не может быть объективно. В свое время я получил приглашение выступить на правительственной комиссии по этому вопросу, что говорит о высоком уровне взаимодействия и понимания краевыми органами государственной власти необходимости опираться на общественность. Этому событию предшествовало то, что в 2017 году по моей инициативе в Красноярском крае была создана рабочая группа по вопросам ресоциализации и взаимодействия с ОНК. И на протяжении пяти с лишним лет мы регулярно, системно посещали пенитенциарные учреждения, встречались с главами органов местного самоуправления, проводили круглые столы, обсуждали проблемы со службами занятости населения, экономическими, социальными службами и т. д. Сегодня эта группа работает очень согласовано.
Ругать всегда легче, труднее организовать — у нас этот процесс получился. В частности, в краевых СМИ часто стали появляться материалы о том, что агентства по труду трудоустроили 50, 70, 100 человек, освободившихся из мест принудительного содержания.
Не хотелось бы, чтобы пробация была возложена на одно ведомство, а именно ГУФСИН России. Не в защиту, но объективно хочу сказать, что ГУФСИН действительно делает очень много.
Посещая учреждения, мы убеждались, что там есть школы, есть вполне приличные условия для жизни (но, конечно, лучше туда не попадать), есть вполне неплохое питание — в одном из учреждений мы попробовали первое, второе и третье и, во-первых, были сыты, а во-вторых, пришли к выводу, что кормят не хуже, чем в армии (я служил три года, и мне есть с чем сравнивать). Это дорогого стоит, это свидетельствует о том, что в пенитенциарной системе произошли глубинные изменения. Да, где-то еще есть нарушения закона, но это жизнь. Это плохо, но этим вещам дается серьезная оценка.
На мой взгляд, пробация должна находится где-то между органами МВД и ФСИН. Но дело в том, что, когда был принят закон о полиции, оттуда исчезло положение, которое обязывало полицию заниматься освобожденными лицами. В результате образовалась лакуна, когда человек выходит из мест лишения свободы и оказывается никому не нужен: полиции он не интересен, пока не совершил правонарушение, а ФСИН уже попрощалась с ним. Пробация и должна заполнить эту лакуну. Кто-то может возразить, что не хотелось бы плодить многочисленные службы — МВД, ФСИН, службу пробации. Но ведь в свое время мы приняли решение о Федеральной службе судебных приставов, и сегодня это серьезная служба с миллионом полномочий по многим вопросам. И я уверен, что самостоятельное занятие службой пробации своего места позволит повысить ответственность и определить конкретных участников процесса.
В законе 2016 года говорится, что все государственные органы являются субъектами профилактики, а мы встречаемся с тем, что молодой человек, осужденный, к примеру, условно, никому не нужен. У нас есть молодежные государственные и иные структуры, которые ими совсем не занимаются. Нужно, чтобы у Росмолодежи было прописано в документах, что она тоже занимается вопросами воспитания и т. д. лиц, осужденных условно и освобождающихся. Пока на местах такой установки нет, да и наверху тоже. Они увлечены какими угодно мероприятиями, флешмобами и прочее, а ведь среди молодых людей до 35 лет, т. е. относящихся к категории «молодежь», из мест лишения свободы освобождается почти половина. Кто ими должен заниматься? Ими должны заниматься государственные молодежные органы с опорой на общественность, на муниципалитеты. Сегодня в каждом муниципальном образовании есть молодежные центры. На встречах с руководителями этих центров мы спрашивали, занимаются ли они такими людьми. Ответ: они к нам не ходят. Задача государственных структур муниципалитетов — вовлечь этих освобождающихся молодых людей в процесс. Только в этом случае, только при объединении усилий МВД, ФСИН и службы пробации с опорой на все другие государственные структуры можно поучить искомый результат. Иначе человек побеседует с психологами, педагогами, пойдет устраиваться на работу, а он там не нужен. И ему требуется не месяц, не два, а год на восстановлении, потому что он вышел из колонии и потерял все связи, не знает, где и как жить. Кстати, в этом контексте наша рабочая группа по ресоциализации совместно с ГУФСИН России по Красноярскому краю организовала курсы финансовой грамотности для таких людей. Считаю, что опыт взаимодействия государственных структур и общественности Красноярского края очень показателен и очень перспективен.
Очень надеюсь, что пробация скоро заработает. Только представьте: прошло шесть лет после принятия федерального закона о профилактике — сколько еще ждать? Мы же плодим преступность. Это очень символично, что дело сдвинулось, мы, общественники, надеемся, что закон будет принят и пойдет дальше. У нас в стране много неотложных вопросов, но это судьба наших людей, наших граждан. Мы говорим, что у нас рабочих рук не хватает, а там десятки тысяч людей, способных работать, в том числе и молодых. Может, об этом нужно подумать.
